Естественно-научный подход в психологии
В
настоящее время ни у кого не вызывает сомнений тот факт, что всякое
научное исследование или теоретическое построение должно опираться и
реально опирается на некую методологическую основу. Так или иначе,
хочет этого исследователь или нет, всякий его шаг в науке
предопределяется эксплицитно выраженной или имплицитно заданной
методологией общего научного подхода, в рамках которого он работает.
В принципе, это является частным случаем того более широкого закона
(который, на наш взгляд, все еще недостаточно раскрыт и представлен
в общественных и гуманитарных науках), в силу которого человек
способен выполнить лишь ту деятельность, что возможна в рамках
понимания и осознанности (развернутости и освоенности) этим
человеком своих взаимоотношений с миром.
Психология, очевидно, имеет объектом своего изучения человека, его
психику. При этом в качестве предмета психологии в различных
психологических школах выступают и различные стороны этого человека,
этой психики. Существуют и попытки психологов разработать идею
целостности человека. Нас в данном случае интересует нечто другое.
Методология каждого подхода в психологии – чаще всего, имплицитно –
реализует вполне определенное понимание человека, его места в мире.
На основе этого понимания реализуется и определенное отношение к
человеку в исследованиях. В значительной степени многообразие
«психологий» определяется подобным расхождением в базовом
определении психологами человека.
Причины этого кроются, с одной стороны, в относительной молодости
науки психологии, с другой – и более весомой стороны - в специфике
ее предмета. Ведь это самое базовое расхождение в определении «что
есть человек» унаследовано психологами от своих предшественников –
философов, а философия, в свою очередь, корнями уходит в тьму веков,
давая при этом весьма пышную «крону» течений мысли и теоретических
школ, ни мало не стыдясь своего почтенного возраста. Человек – самая
большая загадка Бытия, ибо она задана человеком самому себе.
Однако до развития А. Эйнштейном абсолютно революционных своих идей
(т.е. во время формирования психологии как самостоятельной науки) в
естествознании складывался и успешно осуществлялся идеал науки,
воплощением которого являлась физика. Блестящие гипотезы, их не
менее блестящее подтверждение в экспериментах, универсальные законы
– все это как нельзя более отвечало духу прогресса (добавим, весьма
прагматического) девятнадцатого столетия. Не удивительно, что
подобные шаги внушали уважение и звали к невиданным доселе открытиям
и в психологии. Мы намеренно упрощаем ход событий, ибо для нас здесь
важно то, что следствием подобного «сравнения» с физикой
(разумеется, не только его) явилось определенное отношение к
человеку как к «вещи среди вещей». Такое отношение в науке
зафиксировано более приличествующим словосочетанием «объективный
подход», но суть его, как нам кажется, точнее отражена в предыдущем
предложении.
В
рамки этого объективного подхода вошло и другое понимание человека:
биология благодаря эволюционистским идеям в значительной степени
расширила свои возможности в объяснении поведения животных, медицина
с давних пор уже имела к человеку самое непосредственное и
определенное отношение, физиология вполне отчетливо начала
представлять механизмы работы организма. Следуя подобным научным
«завоеваниям», в психологии и человека в целом вскоре «округлили» до
организма, до фактически двуногого и прямоходящего животного.
Советская психология довольно трудно начинала освоение этой
проблемы, практически в ней нашли отражение и эти подходы. Вместе с
тем, в советской психологической науке боле полно и разносторонне
оказалась раскрыта социальная природа человека, его сущностная связь
с миром. Но «последовательный материализм», который был в то время
так уместен в физике, оказался менее всеобъемлющим в качестве
подхода к человеку: несмотря на всю объективность социальных
законов, основанных, в свою очередь, на законах материального
порядка, человек упрямо оставался хоть на йоту свободным в отношении
к ним. Что никак не устраивало «вождей социализма».
Таким образом, в психологии сложился, а точнее, был принят подход,
реализующий парадигму «субъекта и объекта» в науке. При этом статус
субъекта был ограничен позицией наблюдателя, не смеющего «свои
суждения иметь» в отношении ценностной оценки и смыслового
содержания ситуации исследования. Иными словами, функции субъекта в
конечном счете сводились к регистрации изменений в объекте, причем
объекту – в психологии человеку – также было отказано в истинно
человеческом измерении. Человек сводился либо к механизму, либо к
животному. Включение же социальных слоев в этот человеческий объект
отнюдь не делало его духовным, он обретал некое сознание без духа. С
одной стороны, подобные утверждения могут выглядеть несколько
утрированными и упрощенными, но, с другой, не требуется значительных
усилий методологов, чтобы эксплицировать подобный подход в
психоанализе, бихевиоризме, когнитивизме. Несколько большую
трудность представляет в этом плане деятельностный подход, ибо, на
наш взгляд, он имеет широкие перспективы. Но и он по-прежнему не
является переработанным на новых основах, нежели материализм и
возведенный в высший принцип объективизм.
Мы далеки от того, чтобы винить в принятии подобной
парадигмы психологов того времени, это было бы антиисторично. Еще
более далеки мы от глухого неприятия подобного подхода в психологии
– он принес многочисленные плоды, и не его вина в том, что иные из
этих плодов оказались возведенными в ранг основополагающих
принципов. Ведь уровень рассмотрения проблемы до известной степени
определяется уровнем поставленной задачи. И в том-то, как раз, дело,
что этот подход оказался совершенно неспособным раскрыть именно
духовное измерение в проблеме человека (в самом широком понимании
этой проблемы). Недостатки и упущения старого эмпирического подхода
особенно явственны при рассмотрении высших переживаний человека,
многое понятия, идеи, ценности, составляющие сокровищницу
человеческой культуры, не допускаются в отчеты, оказываясь, по
существу, за скобками психологической науки, которая призвана
содействовать гуманизации всех сфер жизни. Духовные поиски людей
отданы на откуп сомнительным «поводырям», психическое здоровье людей
– «целителям» и экстрасенсам. Академическая наука «выплеснула вместе
с водой и младенца» - ради пресловутой объективности и
материальности бытия «лишив» человека духа.
Однако кризис касается не только высших ценностных
переживаний. Сама проблема личности оказывается ограниченной спором
о социальном и биологическом в человеке, и изначальный дуализм
субъекта и объекта, материи и духа завершается разорванностью бытия
и человека, более того – разорванностью человека в самом себе.
Отсюда вытекают и основные подходы в психотерапии,
которая пытается сохранить психическое здоровье и благополучие
человеку, живущему в совершенно «разорванном» мире. Путем «ремонта»
и «перестановки» его личного опыта и некоторых способностей,
обрекая, тем самым, его на окончательную утрату высоко смысла бытия.
Реализация подобной – медицинской – модели является вполне
логическим следствием материалистически понятого явления
«нормальности».
Позволим себе
повториться: мы не отрицаем опыта и достижений прошлых лет, мы лишь
стремимся показать, что практически необходимой стала смена не
методов и форм практики и теоретических исследований, а именно
парадигмы в психологии. Этому посвящены многочисленные работы,
среди которых, например, труд, обобщающий двадцатилетний опыт
экспериментов с надличными переживаниями Станислава Грофа и подробно
описывающий как издержки «позитивистского» подхода, так и
перспективы в смене господствующей парадигмы.
В начало статьи:
Человек в методологических подходах психологии
Продолжение статьи: Гуманистический и трансперсональный подходы в психологии и психотерапии
|